Дорогая Нина Николаевна!

Огромная вам благодарность за книгу и за надпись. Мой образ действий, который имел, так сказать, кустарный характер, оформился девизом. Отныне на щите у меня будет написан девиз: 'сделай человеку чудо — если можешь', и надо думать я не буду 'рыцарем печального образа'. Извините за дурацкие, нескладные фразы. Вы все равно поймете, что я хотел сказать. Ведь правда? Еще раз большое вам спасибо! Поклон, привет и 'все такое прочее'! Желаю вам всего хорошего!

                                                           М. Анчаров.

P.S. Если вам этого хоть немножко хочется, то я вам тогда пришлю мою песенку, а?

Комментарии к письму М. Анчарова Нине Николаевне Грин

В. Ш. Юровский

:

Приведённое письмо М. Л. Анчарова, хранящееся в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), в фонде 127 А. Грин (оп. 2. Ед. хр. 34. Л. 1)^[1] не датировано. Но примерная дата его получения адресатом может быть установлена с помощью сохранившихся воспоминаний самого Михаила Леонидовича о встрече в Москве с Ниной Николаевной Грин, вдовой А. С. Грина. Имеется также воспоминание о тех же событиях дочери М. Л. Анчарова от первого брака Елены Гродневой.

Сопоставим эти воспоминания. Прежде всего заметим, что в постскриптуме письма автор упоминает свою песенку 'Не шуми океан, не пугай┘', сочинённую на стихи из двух рассказов А. Грина (запев из 'Кораблей в Лиссе', припев из 'Пролива бурь'). Именно она послужила поводом к встрече и знакомству школьника Миши Анчарова и его одноклассников с Н. Н. Грин. Вот, что рассказывал об этой песне М. Л. Анчаров в июне 1978 г.:^[2]

— 'Не шуми океан, не пугай┘' — это самая первая песня?

Ну, чуть ли не самая первая, а может и самая первая. Сейчас боюсь утверждать. Эту песню я пел Нине Николаевне Грин, жене Александра Степановича, когда она приехала в Москву. Ей сказали, что в Москве есть мальчик, лет восемнадцати, который пишет песни. Да.., значит, наверное, не первая┘ Так вот, ей сказали, что у него есть песня на стихи её мужа, и она захотела со мной встретиться. В каком-то доме мы встретились, она послушала эту песню и заплакала, чем меня несказанно обрадовала. А потом прислала мне книгу Грина 'Золотая цепь' с чу́дной цитатой из Грина: 'Если человеку дорог дражайший пятак, легко дать ему этот пятак. Но когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него, и новая у тебя┘'^[3]. Кажется так. И дата прямо историческая по нынешним временам. Война началась 22 июня, а там майская дата 1941 года.

— У Вас сохранилась эта книга?

Книга сохранилась.^[4]

Надпись Н.Н. Грин на обороте форзаца книги "Золотая цепь"[5]. Кадр из видеосъёмки С. Новикова в квартире М. Анчарова летом 1998 года. Точный текст: Мише Анчарову от Н. Грин 'Когда для человека главное - получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя┘'. А. С. Грин

Уточним, что на сохранившемся изображении (см. рис.), кроме цитаты из А. С. Грина, можно прочесть место и дату надписания Ниной Николаевной Грин книги М. Анчарову: Старый Крым 20/IV 41.

Вот о том же, но немного подробнее^[6]:

М. Анчаров: '┘Окончательно уверился я в этом деле еще до войны. Почувствовал — какая-то новинка здесь есть. Потом в Москву приехала вдова Грина, Нина Николаевна Грин, по каким-то своим литературным или архивным делам. Ей сказали, что в Москве есть мальчик, у которого есть песни на слова ее покойного супруга. Она выразила желание повидать меня. Нас свели в одном частном доме. Я спел несколько песен, которые у меня в то время уже были, ребята их пели. И песню на слова Грина. Она заплакала. Это было для меня как орден. Можно сказать — хоть дальняя, но посылочка от Грина.

— Это было до войны?

— До войны. Мальчишкой, еще в школе. Мне кто-то дал книжку году в тридцать шестом, — нет, я уже ухаживал тогда за одной барышней, значит, это было в тридцать седьмом году. Я слыхом не слыхал — кто такой Грин. И, насколько я помню свое окружение, — никто его не знал. То есть историки литературы или литераторы, конечно, знали, а вот населению это была совершенно незнакомая фигура. Я прочел и ахнул. За одну ночь прочел. Ревел белугой. И поклялся, что буду рассказывать про него сколько смогу. А потом выпросил эту книжку, — так она у меня до сих пор — рваненькая, переплетенная, снова рваненькая... Так состоялось знакомство с Грином. Поэтому, когда жена Грина приехала, меня просто колотило, а тут еще надо было при ней петь. Я спел для нее, потом мы поговорили, здесь же присутствовали ребята из моего класса, смотрели. Потом она уехала, а еще потом прислала мне книжку Грина, только что вышедшую, — 'Золотая цепь'.<┘> Это было как раз перед самой войной, примерно за месяц. И обе книжки у меня сохранились — та, которую я выпросил, и вот эта <┘>.

— Первая ваша песня — до войны — в каком году появилась?

— Ну, если это был класс седьмой, то в тридцать седьмом, если восьмой — то в тридцать восьмом году. На слова Грина — 'Не шуми, океан, не пугай ┘'.

Вот что написано о той же встрече в воспоминаниях Е. Гродневой:

<┘>Мама и бабушка жили на Таганке в Тетеринском переулке. Бабушка, Клавдия Борисовна Сурикова, в молодости пела у К. С. Станиславского, а потом принимала участие в создании Литературного музея. Там еще до войны она познакомилась с вдовой Александра Грина и пригласила в гости (в Тетеринский) послушать Мишу Анчарова, который сочинил песню на слова её мужа. Он пел, подыгрывая себе на пианино. Нина Николаевна очень растрогалась и подарила моим будущим родителям, Ему и Наташе Суриковой, рассказы А. Грина. Мамина книга до сих пор хранится у меня, и на первом листе рукой Нины Николаевны написано:

'Счастье сидело в ней пушистым котенком'

А. С. Грин

Берегите котика, Наташенька Сурикова, черноглазая, быстрая девочка

Н. Грин — на память о 2/IV 41 г. в Москве

Надпись Н.Н. Грин на обороте переднего форзаца книги А. С. Грина "Рассказы"[7], присланной Наталье Александровне Суриковой. Благодарим Елену Гродневу за предоставленное изображение.

И ещё М. Л. Анчаров о тех же событиях и о значении творчества А. С. Грина^[8]:

<┘>┘Но первая песня была не на мои слова, а на слова Александра Грина. Потом я стал петь свои стихи со своей музыкой. Но когда приехала в Москву вдова Грина и ей сказали, что где-то в Москве есть мальчик, который пишет песни и у него есть песня на слова её покойного мужа, то нас познакомили. Я спел эту песню, она заплакала, а потом прислала мне книжку 'Золотая цепь', где была цитата: 'Душа человека таит в себе зерно пламенного растения — чуда. Если человеку дорог дражайший пятак — дай ему этот пятак. Новая душа будет у него, новая у тебя' (А. Грин). Вот уж когда я ревел белугой всю ночь. Потому что я раз и навсегда понял, что к чему и зачем всё это нужно  — для обновления души. А обновление души и есть самый высокий праздник, который доступен человеку.

Таким образом, исходя из дарственных надписей на книгах, мы установили, что встреча Н. Н. Грин с М. Анчаровым, Н. Суриковой и их одноклассниками состоялась в Москве 2 апреля 1941 г. Позже в один день 20 апреля 1941 года она надписала две разные книги и выслала их, видимо, маме Натальи Суриковой, с которой была знакома. Условная дата сохранившегося в РГАЛИ ответного письма М. Л. Анчарова — [апр.-май 1941 г.].